Инструкция к реальности

Пролог

   Я смотрю в свои глаза. Зеркало не может врать. Даже, если я сменю облик, оно останется безучастным к моим попыткам обмануть самого себя. Зеркало лишь отображает то, что видит. Оно слепо, но правдиво, оно чисто как моя душа в момент рождения. И вместе с тем, зеркало равнодушно к миру, который таит в себе. Так и моя душа спустя многие тысячелетия пустой жизни стала безучастна ко внешнему миру. Словно великий часовщик завел могучую пружину, которая раскручиваясь тянет меня из прошлого в будущее, ничего не оставляя в настоящем. Жизнь неумолимо несет меня в своих стальных объятиях, не позволяя остановиться и понять, кто я есть и зачем этот мир нужен мне или я миру. Я бегу все быстрей и быстрей, ничего не слыша, кроме своего срывающегося дыхания. И где тот миг удовлетворения, ради которого можно было бы оправдать свой марафон сквозь время?

    Мрак, скрывающийся в моих глазах, бездонный и безнадежный мрак одиночества невозможно утаить от самого себя. Мне все чаще и чаще хочется протянуть руки, прорвать барьер зеркала и попытаться схватить себя за голову, хоть слегка приблизив эту темную бесконечность.

     Я смотрел на себя, но не на шаг не приближался к ответу. Наверное, не на себя нужно смотреть, а на мир, даже, если этот мир и скрывается в тебе.

Часть 1

ГЛАВА 1

   В предвкушении легкой добычи, которая уже загнана в мои ловушки, я подошел к одному из самых престижных ресторанов Города. Сегодня здесь собиралась элита музыкального мира страны. Точнее люди, которые считали себя таковыми. У входа меня встретил швейцар — молодой парень внушительной наружности. Как положено по стадным законам этого времени, его голова была тщательно выбрита. Можно подумать, что работодатели современных охранников хронически боятся проявления интеллекта, который вдруг проступит в отросших волосах. Это они зря, конечно, беспокоятся.

    К вороту условно белой рубашки парня была прицеплена дешевая бабочка на резинке. Замена привычного для него спортивного костюма на одежду a la «поклонник классического бильярда», которая, по-видимому, должна ассоциироваться с классической музыкой, придавала охраннику несколько растерянный вид. Все-таки вечер был посвящен юбилею консерватории, а свои музыкальные склонности парень привык проявлять только на дискотеках методом притопывания ногой и редкими похлопываниями в ладоши.

Мою попытку пройти пресекла его мощная рука, преградившая дорогу с уверенностью шлагбаума, опустившегося перед велосипедистом.

— У вас есть приглашение? — спросил он таким тоном, который подразумевал исключительно фразу: «Пшел отсюда».

  Подобные интонации, чаще всего вызывают у меня желание предъявить пропуск, предварительно измотав нервы вопрошающего, однако, сейчас я был в настроении поразвлечься другим способом. Конечно, благородные черты моего лица и наряд плейбоя никак не соответствовали представлению швейцара о видном деятеле культуры или бедном музыканте. Первый должен иметь типичную красную толстокожую физиономию чиновника, дорогой костюм, молодую любовницу с ярким макияжем и свеженарезанной прической. Второй тип — это скорее худощавый, бледноватый, с тонкими пальцами музыкант, вдетый в прокатный фрак и несуразные туфли пятилетнего срока эксплуатации.

   Вместо приглашения на вечер, организованный Министерством культуры, я достал стодолларовую купюру и протянул ее швейцару. Расставаться с только что созданной бумажкой было не жалко, все равно он пропьет эти фальшивые деньги в конце недели, споив вдрызг какую-нибудь девицу, в попытке доказать свою мужскую состоятельность. Еще веселей будет, если при попытке обмена денег, ему коротко укажут, куда он может разместить эту купюру для получения максимального эффекта.

   Меня оглушил скрип, с которым мозги парня просчитывали два варианта дальнейшего развития событий. Само собой, в его голове кружили более оптимистичные планы по использованию взятки. Разум вышибалы победил страх добросовестного работника — парень забрал деньги, воровато оглядываясь, и молча посторонился, разрешая мне зайти внутрь.

  В банкетном зале было весело и шумно. «Деятели культуры» уже порядком разогрелись, проглотив первую дозу спиртного вместе с помпезными речами, отметившими «высокий вклад в..», «большие достижения в…", «неоценимую роль в …". Народ приступил к реализации программы на вечер: одни, с возрастающей, по мере выпитого, уверенностью, заправлялись алкоголем и набивали себе желудки деликатесами. Другие совершали маневры по залу, целью которых было приблизиться к высокопоставленным гостям, дабы добиться решения своих проблем в атмосфере, позволяющей предложить конкретные услуги (взятку) за не вполне конкретную помощь. Третья категория — это «тузы». Они вальяжно стояли на равномерном удалении друг от друга, образовывая вокруг себя скопления мелких чиновников, а иногда беседовали друг с другом, при этом чиновники создавали окружность с диаметром почтения. Жены и любовницы «тузов», распушив хвосты, щеголяли друг перед другом своими атрибутами высшего класса. Их разговоры, по большей части, сводились к колкостям в адрес своих мнимых (кино- и поп- звезд, манекенщиц) и реальных соперниц, кроме того, они не забывали хвастать тем, как потратили или собирались потратить деньги своих мужчин. В общем, светская жизнь шла своим чередом.

  Тело человека, помимо таких недостатков, как чрезвычайная хрупкость и ограниченность чувств восприятия окружающего мира, имеет также свои положительные качества — оно способно находить удовольствие в употреблении физической пищи, кроме того, в теле человека можно получить удовольствие от занятия сексом. Второй аспект меня сейчас не интересовал, но вот от кусочка красной рыбы и литра-другого спиртного я не возражал. Поэтому вначале я съел пару бутербродов, а затем, потягивая из высокого бокала смесь мартини с водкой, неспешно направился к человеку, ради которого, собственно, я посетил этот фуршет.

  Это был один из основных «тузов» сегодняшнего вечера — большая шишка в мире музыкальной культуры отдельной страны. Кстати, именно благодаря мне он стал таким важным человеком. Его боялись, перед ним лебезили, добивались его благосклонности, и, может быть, даже уважали.

— Здравствуйте, Лев Сергеевич, — ласково поприветствовал я его, подойдя поближе и, отодвинув в сторону какого-то чинушу, который только что взахлеб расписывал окружающим (читай: информировал босса) недостатки своего коллеги. Обиженный чиновник хотел было что-то возразить, но я, не оборачиваясь, подавил его волю. Вообще-то, там и подавлять было нечего.

— Здрас'е, — автоматически бросил в ответ Лев Сергеевич, благосклонно одаривая меня своим величественным взором. Едва он узнал меня, как по его лицу пронеслись цветными волнами все известные мне негативные человеческие эмоции — от зеленого страха и растерянности до бордовой ненависти и презрения.

— Я…, я…, мы… с вами…, кажется, знакомы…, встречались, — запинаясь, с надеждой в голосе на обратное, произнес он.

— Да, да, да, — радостно подхватил я, — знакомы. У нас с вами даже было общее дело, которое закончилось вполне успешно, не правда ли?

  Глаза Льва Сергеевича закатились, и я услышал его внутренний стон. Обступавшие нас чиновники затихли, пытаясь адекватно оценить ситуацию, приняв правильное решение — наброситься стаей на меня, дабы защитить туза или лебезить передо мной, как перед сильным мира сего. Наконец, клиент пришел в себя. Натянуто улыбаясь, он царственно махнул рукой своей свите «кыш» (очень эффектно), другой рукой взял меня под локоть и потянул в сторону свободного от людей банкетного зала.

— Я, так понимаю, молодой человек, что у вас есть определенные требования по отношению ко мне, — начал он, бестактно назвав меня «человеком», да и возраст мой вряд ли можно охарактеризовать как «молодой».

— Да, есть. Кстати, вполне определенные требования, иначе меня бы здесь не было, — заметил я.

Он скривился после моих слов, но продолжил в прежнем духе:

— Должен заметить, что наша договоренность… м-м наше общее дело, как вы выразились, вряд ли можно считать успешно проведенным. Лично вы отнеслись к своим обязанностям весьма халатно, поэтому я склонен полагать, что со своей стороны я ничего вам не должен.

Мне стало скучно, нахлынул поток старых воспоминаний — опять та же песня, сколько раз я ее уже слышал. И сколько раз еще услышу?

— Не морочьте мне голову, — раздраженно отрезал я, допивая свой коктейль.

— Посудите сами, — пустился он в софистику, не подозревая, что это был мой любимый конек. — Вы обещали сделать меня самым видным композитором страны, обеспечить меня колоссальным богатством и властью, создать мне всемирную известность, а также способствовать моей женитьбе по любви.

— Ну, ну. Вы считаете, что я не выполнил обещанного?

— Именно! Во-первых, я, конечно, известный композитор, однако, за всю свою жизнь я не сочинил такого шедевра, который бы по достоинству оценила публика…

— А вы?

— Что я?

— А вы по достоинству оценили какой-нибудь свой шедевр?

— Э-э… Речь не во мне. Продолжу. Во-вторых, нынешнее положение мне пришлось достигать собственным упорным трудом, вашей существенной помощи, здесь, я не ощутил. Пришлось пробиваться год за годом по ступенькам успеха, постоянно преодолевать сопротивление недоброжелателей и завистников…

— Как же, помню некоего Котвицкого Сергея Евгеньевича, злостный был тип, в двадцать лет уже симфонии писал, критиковал вас по чем свет стоит, а вы его из Союза композиторов того… Сейчас он в Италии дирижерством балуется…

— На что вы намекаете? — грозно перебил меня Лев Сергеевич. — Мы сейчас говорим о вас и о вашей халтурной работе. Котвитцкий, кстати, одно из ее проявлений. Если хотите, могу вам рассказать один случай, доказывающий, что это был редкий мерзавец.

— Не стоит. Лучше продолжайте перечислять мои нарушения договорных обязательств. Думаю, у вас припасен целый список.

— Так вот, м…, ага, в-третьих, я далеко не так богат и знаменит, как предполагалось в Договоре. И, наконец, можно ли назвать эту стерву-жену моей идеальной парой. Где же любовь? Все ее внимание ко мне ограничивается претензиями по разным поводам и заглядыванием в мой бумажник. Я даже не могу быть абсолютно уверенным — своих ли детей я воспитываю.

— У вас все? — я немножко разочаровался, поскольку ожидал более серьезных доводов.

— Практически все. Но я точно сейчас не помню, возможно, в Договоре были и другие пункты, которые вы не выполнили. Хотя и перечисленных будет достаточно, для расторжения Договора, — уже с чувством некоего превосходства закончил он.

— Вы хотите сослаться на пункт 12, гласящий, что «в случае, невыполнения Исполнителем своих обязательств или нарушения оговоренных в Договоре сроков, Заказчик имеет полное право на одностороннее расторжение Договора».

— Вот именно! — изрек «заказчик», с видом шеф-повара, блестяще приготовившего свое фирменное блюдо.

— Понятно, — желания сотрясать воздух пустыми словами у меня не было. Я достал из воздуха свой экземпляр Договора и вслух зачитал спорные пункты:

— «Исполнитель обязуется предоставить:

1. Место первого композитора в своей стране…» — сейчас вы Председатель Союза композиторов, не так ли?

— Да, но…

— Без «но»! Продолжаю: «…2. Материальный достаток высшего уровня, позволяющий удовлетворить любое доступное за деньги желание Заказчика…", — какое же ваше желание осталось неудовлетворенным?

Лев Сергеевич замешкался:

— Ну, я так сразу не могу сказать, но… вот, к примеру, у меня нет своего самолета, а мне всегда хотелось его иметь.

— Не смешите меня, если бы хотелось — вы бы купили. У вас на счетах двух швейцарских и одного кипрского банках скопилось 20 525 000 американских долларов. Могу напомнить, также, ваш гараж на даче с чудным шкафчиком, скрывающим сейф с кодом ТНК 4721 (Татьяна Николаевна Карпенко, полагаю, — ваша первая любовь), что символизирует число, признаю, не догадываюсь. В этом сейфике хранится э…

— Я сам знаю, сколько там, — грубо перебил он меня, заливаясь бордовой краской ярости и праведного гнева.

— Так вот, мой дорогой клиент, — спокойно продолжил я. — Этих денег вам вполне хватило бы на самолет. Зачем же мне подкидывать вам еще деньги, если вы их не тратите, а скапливаете на счетах. Если же у вас есть желание почувствовать себя самым богатым человеком в мире (хотя до сих пор, вы это желание не изъявляли), то я могу прямо сейчас дать вам чек на любую сумму с одиннадцатью нолями. Можете подержать его в руках и утешиться. Так что можно признать тот факт, что все ваши желания материального плана удовлетворены: вы сыты, хорошо одеты, имеете три машины, шофера, ваши дети учатся за границей, а жена изнывает от невозможности что-то купить, поскольку у нее все есть.

    Что же касается вашей жены, то пункт 3 оговаривает следующие условия: «Предоставить возможность жениться на любой женщине, которую Заказчик сам изберет». Выбор был сделан вами, а мне даже не пришлось подталкивать вашу избранницу на брак, поскольку вы скорее купили ее своими подарками, чем покорили как мужчина. За вашу глупость я не несу ответственность. И то, что теперь она тратит ваши деньги на содержание молодых любовников, это, знаете ли не мои проблемы…

— Я так и думал, что она позарилась на мои деньги, — яростно прохрипел он. — Стерва! Ну, погоди, я с тобой еще рассчитаюсь.

— Чуть не забыл относительно пункта о вашей мировой славе, — я решил пройтись по его самолюбию дальше. — Если вам не хватает вашего участия как одного из организаторов мировых турне отечественных звезд, директорства в международном фонде, должности заместителя министра, постоянного участника множества международных форумов, то я могу увеличить вашу известность, обнародовав данные о ваших счетах и причастности к разворовыванию денег, как фонда так и государства. Если же вспомнить созданную вами систему взяточництва в гастрольной деятельности, потоки денег, выделенных на ремонты театров, в личный карман, то…

— Скотина, — зарычал он, надвигаясь на меня с видом берсеркера, — да я тебя своими руками…

— Последнее, что я тебе скажу, Лева, что 30 лет тому назад ты все же был человеком, ты мог бы сам по-другому построить свою жизнь, но это был полностью твой выбор. Кстати, об итогах — твой младшенький действительно не твой, а одного симпатичного студента. Тоже мой клиент, идет по твоим стопам, — с ухмылкой закончил я свой приговор, не удержавшись напоследок от язвительного выпада в сторону неблагодарного клиента.

  Развернувшись, я неторопливо пошел заправляться спиртным, полностью в мыслях переключившись на создание коктейля из водки с шампанским и двумя видами коньяка. Интересный рецептик, скажу я вам, мне его подкинул один толковый бард…

  Лев Сергеевич остался стоять на месте в виде сомнамбулы, которая флегматично потягивала напитки, односложно отвечая на вопросы. Его душа уже была скована обязательством перед Адом. Через три часа по дороге домой он умрет от кровоизлияния в мозг, сидя на заднем сиденье собственного автомобиля. Меня он больше не интересовал… Разве что, похороненные им деньги можно было бы пристроить на новое дело.

   Для кого как, а у меня все же был повод для праздника — очередной успех, очередная душа. Люди смертны, а их подобие Демиургу заключается не в том, что они имеют две руки, две ноги, голову и круглые уши (эта версия смешила даже ангелов. Какой идиот до этого додумался? Ведь всякий знает, что Бог не имеет материального образа), но подобен человек тем, что способен порождать новую, одухотворенную жизнь. Такое право Демиург дал только людям. Ангел не может породить ни ангела, ни человека, ни примитивного духа. Демон же ничем ни отличается от Ангела — ни происхождением, ни способностями к творчеству. Вот мы все: и Ангелы, и Демоны, охотимся на души. Мы не знаем смерти, но не знаем и рождения. Мы можем вселить в дерево дух, но не можем зародить семя с новым духом.

  Нужны ли Раю души людей? Если нужны, то для чего точно я не знаю. Зато я знаю, что мы, Демоны, собираем из этих душ армаду Ада, готовясь к последней тотальной войне между Раем и Адом.

  Раньше в контрактах не было необходимости, так как многие люди за свою жизнь накапливали такую карму грехов, отделив себя от мира, что Рай не мог их принять, даже сильно захотев этого. Черная душа опускается в измерение Ада, словно тяжелый камень, брошенный в воду озера. Только светлые души с чистым эфирным телом могут взлететь в Рай. Замарать душу может, исключительно, ее владелец. Это естественно, ведь человек сам выбирает себе путь — любовь к своим слабостям или любовь к окружающему миру. Тот, кто любит наслаждения, постепенно забывает о себе, как о Человеке в полном смысле слова. Ну не глупо ли любить то, что нравится телу, забывая о самом теле, и не глупо ли любить свою страсть к противоположному полу, игнорируя желания этого самого пола? Рано или поздно любовь к слабостям породит слабость — как телесную, так и душевную — и вот наш клиент, угробив оба тела, проваливается к нам, не имея сил взлететь к Раю.

  Иисус сильно подпортил нам жизнь. После прихода Христа, все изменилось, человек получил возможность даже в последний момент своей жизни осознать свои поступки и выбрать другой путь, освобождаясь от тяжести своей черной кармы. Это было сильным ударом по Аду, но Сатана (как всегда весьма изобретательный) придумал договора, которые могут навсегда сковать душу. Теперь же после заключения контрактов, мы не боимся, что души вырвутся из наших объятий.

   Самые лучшие из таких соглашений — это сделки с чистыми душами, которые меньше всего имеют шансов попасть в Ад. Более того, за такими душами, обычно тянется череда последователей. «Благими делами вымощен путь в ад» — это о них речь. Гоняться же за всеми людьми, в попытке заключать контракты, нет никакой возможности. Ведь необходимо выполнить свои обязательства по контрактам, что порой не так уж легко сделать. Нас демонов почти так же мало, как и ангелов, всего 666 — какое-то дурацкое число, по-моему. Остальные духи и прочая нечисть не имеет такую силу, чтобы удержать человеческую душу в рамках каких-либо поступков, они способны, в лучшем случае, склонить человека к тем или иным действиям, находя время от времени точки давления.

  Продолжая поглощать изрядное количество спиртного, я неторопливо осматривал зал в поисках очередной жертвы. Где-то мелькнуло что-то светлое, достойное моего внимания, как вдруг ко мне подошел серенький типчик. Внешне он блестел, как новая кастрюля, приобретенная звездным мишеленовским рестораном. Будучи весь утыкан металлом, покрытый косметикой и лаком, он словно намеренно скрывал свое гнилое нутро, вызывающее отвращения даже у меня. Когда я в теле человека в мужском обличии, мне почему-то особенно противны такие люди. Возможно потому, что женское тело навевает на меня элемент легкомыслия.

— Добрый вечер, молодой человек (и этот туда же), — вкрадчиво проворковал он. — Мне кажется, что я вас видел в гостях у Стасика Виткевича в один из весенних праздников.

   Конечно, я видел, зачем он подошел. Эти люди накапливают знакомства любыми способами, чтобы войти в богемную «тусовку». Но данный человек также не брезговал продавать информацию всем обо всех, «втекая» в доверие к человеку за счет общих знакомых. В общем, он уже был на дне, хотя считал себя близким к вершине. Бесполезный как клиент.

— Здравствуй, голубой незнакомец, — с дьявольской улыбкой ответил я, — Ты ошибся, это я тебя видел 8 марта у этого синего от голубых посетителей Стасика. Кажется, тогда твою наблюдательность сковывало некое неудобство сзади. Соответственно, гостям Стасика ты мало уделял внимания в тот вечер.

— Чего! Что за плоские намеки! — возмутилась «кастрюля».

— Вали отсюда, а то еще чего припомню, связанное с твоим благоустройством на теперешнюю работу, — развязно пообещал я, не убирая с лица доброжелательность.

   Тип шарахнулся от меня и быстро растворился среди гостей. Я был раздосадован тем, что меня отвлекли от интересной цели — светлой ауры. Иначе, я бы привлек того субъекта к осуществлению какого-нибудь своего плана.

Я возобновил поиск замеченной мною ранее души. Наконец, увидел ее — это была девушка, подрабатывающая на этом фуршете официанткой. Удивительно чистая и сильная душа! Я видел ее желания, понял причины, по которым она здесь подрабатывает.

   Вот ее детство, любимые куклы, первые косички на бантиках, первое осознание мальчиков, первые уроки в школе, первые оценки, первые книжки, первые жизненные цели, первое увлечение, первые разочарование, бунтарское пятнадцатилетие; окончание школы, слезы прощания с детством, упоение взрослой жизнью и тут же растерянность от незнания, как ею распорядиться; слезы первых горестей, учеба на юрфаке, стремление к независимости от родителей, вследствие чего она пришла подрабатывать официанткой в этот ресторан. И вот она несет бокалы.

Кто-нибудь из моих приятелей, возможно, предпочел бы задачу попроще — соблазнить серую душонку, которых было в изобилии на этом фуршете, превратив ее в черную, пропитанную ненавистью ко всем душу. Меня же всегда тянуло к сложностям в работе, преодолевая которые, получаешь несравненно более высокое удовольствие, чем, заниматься простым шлифованием готового изделия.

  Стоило поработать в этом направлении. Для начала, конечно, необходимо выявить ее достоинства, чтобы на их основании строить комплименты. Внешние данные лично меня волновали мало, поскольку для их оценки приходилось слегка концентрировать свое внимание на физическом облике объекта. Хотя в человеческом теле это можно делать гораздо легче. Девушка была, безусловно, привлекательна (с точки зрения человека) — мягкие черты лица, гладкие пшеничного цвета волосы, правильные формы. Такие параметры позволяют льстить, особо не подбирая выражений. Это вам не кривоногая толстушка в очках, с желтыми зубами, единственным комплиментом для которой, может послужить фраза об ее удивительном обаянии.

  Помимо этого, девушка нравилась мне самому. Не-е-т, для демона физические качества человека не играют роли. Ведь мы сами можем создать или изменить человеческий облик на любой вкус. Нам важна душа человека, ее неповторимый блеск, расцветка и энергетическая мощь. Впрочем, тяжело это описывать, пользуясь человеческим языком. Каждый демон видит в душе свои особенности. Как всем людям нравятся различные вещи, и симпатии к ближним у людей не совпадают, так и демонам нравятся разные души.

  Эта девушка представляла собой прекрасный экземпляр для моей коллекции. Я подошел к ней в тот момент, когда она разливала по бокалам напитки, чтобы затем разнести их присутствующим.

— Здравствуйте, прелестная девушка, — вступил я в разговор, едва приблизившись к ней.

— Добрый вечер, — отозвалась она, одарив меня дежурной улыбкой обслуживающего персонала.

— Не хотелось бы вас отвлекать, но мне жуть как хочется услышать ваш голос. Помните в басне у Крылова желание лисицы, только в положительном варианте?

— Для кого?

— Что для кого?

— Для кого в положительном варианте? Я что-то произнесу, и вы что-то украдете у меня? — задала она вопрос в самую точку.

— Нет, конечно. Что мне у вас красть? Тем более, что я уже услышал ваш голос, и, надо отметить, он так же прекрасен, как вы сами.

  В ответ она молча пожала плечами, демонстрируя свое полное безразличие ко мне как к мужчине, но готовность помочь как клиенту. В тот момент мне было достаточно того, что на меня обратили внимание. Все же для усиления восприятия моего образа, я предложил:

— Давайте, я помогу вам разносить бокалы, а вы будете со мной общаться?

Помогло. Ее зрачки расширились от удивления и она, наконец-то, заметила меня.

— Спасибо, конечно, за оказанную честь, но я сама справлюсь — это же моя работа, — ответила она.

— Ну, пожалуйста, разрешите! — взмолился я, мнимо обижаясь. — Вот так всегда, встречаешь красивую девушку, просишь быть ей полезным, а она тут же сообщает, что справится одна. Обидно! Ну, хорошо, если вам понадобится моя помощь, сразу же дайте знать.

— Договорились, — шутливо согласилась она.

— Значит, сигнал будет таким — как только я понадоблюсь, вы поднимаете руку. Хорошо?

— Конечно, — ответила девушка и двинулась с бокалами в толпу.

   Чему я научился во флирте за свои тысячи лет жизни на Земле, так это тому, что спешить, никогда не стоит. Люди часто суетятся, чтобы их заметили, но в итоге только суета и запоминается.

  Теперь у меня было свободное время, и я решил заняться другими гостями. Наметив себе цель в виде ярко одетой женщины с пышной прической, тяжелым набором металлов на конечностях и обильным макияжем на лице, я направился к ней. Она стояла в окружении трех мужчин, чьи интересы мне были понятны так же, как и ее, но мне было приятней работать все же с женщиной.

  Исследовать ее мыслеформы было достаточно простым делом. Женщина представляла собой ту категорию людей, рассуждения которых усложняются вплоть до возраста полного полового созревания. Дальше человек использует, в основном, только одни шаблоны и стереотипы. Так проще. Нестандартные мысли очень мешают, сбивая с привычного ритма жизни. Нестандартные мысли могут привести к перемене жизненных ценностей и приоритетов. Нестандартные мысли могут разогнать привычный круг знакомых, спугнуть стандартную удачу, заставить поднять глаза и взглянуть в глаза правде жизни, требующей удовлетворения духовных запросов, вместо привычного прозябания в уютном жилище с хорошим питанием. Впрочем, для того, чья голова не засорена лишними раздумьями, выходящими за рамки стереотипов, «правда жизни» заключена именно в хорошем питании.

   Судьба этой женщины достаточно легко читаема: дочь учительницы пения и рядового инженера, окончила музыкальное училище, консерваторию; первый муж был из той же консерватории, от него и ребенок, сейчас замужем за мужчиной, который старше ее на 8 лет — чиновник из Министерства культуры, страшно ревнив. Сама женщина, вполне выглядела на свои 31 год, была с претензией на красоту и достаточно сексуальна.

  Да, здесь был другой случай — это не работа с юной чистой душой, наполненной юношеским максимализмом, а значит, действовать необходимо по-другому. Я спрятал обе руки за спиной, скрывая их от окружающих. Когда же достал их, то на запястье правой красовался широкий золотой браслет, усыпанный бриллиантами, состоящий из двенадцати пластин, каждая из которых содержала рисунок одного из подвигов Геракла. Браслетик был не просто красивой игрушкой, заурядной штамповкой, а настоящее произведение искусств. Принадлежал он когда-то Египетскому фараону Птоломею XIII, последнему из династии Птоломеев, ведущих свой род от Птоломея I Лага, соратника и полководца Александра Македонского. Этот браслет исчез при загадочных (для историков) обстоятельствах, в день, когда фараон умер, оставив трон моей подруге и своей сестре Клеопатре.

  На мизинце правой руки у меня появился перстень с голубым сапфиром. Он тоже был дорог мне. Дорог как память о Сапфо, поэтессе с острова Лесбос, где я бывал в женском образе. Славные были денечки, однако…

Мою левую руку украсили простые и незатейливые, с точки зрения высокого искусства, часы «Constantin Vacheron». Из нагрудного кармана выглянула ручка фирмы «Montblanc», а на серебряных пуговицах рубашки отчетливо проступила надпись «Versace».

  Создав себе этот, необходимый для данного случая, антураж, я уверенно зашагал к новому объекту.

— Ба, кого я вижу! Тонечка, ты ли это? — воскликнул я, вскинул руки в приветствии.

Изумление на лице женщины проглядывало столь незначительно, что можно было подумать, будто она меня узнала. Отвечала она все же с легким удивлением:

— Похоже, что я. Однако, ваше имя я плохо припоминаю.

— Как же! Лену Зайцеву помнишь?

— Да, конечно, это еще в студенческие годы…

— Вот-вот, мы постоянно собирались у нее на даче. Я Саша. Помнишь, однажды летом, кажется, в августе, мы там, уединившись от всех, целовались с тобой? Потом я долго уговаривал тебя поехать ко мне ночевать, поскольку на даче было много людей и мало места, — напомнил я ей, взятые из ее же памяти, образы. Все это было на самом деле, вот только лицо того парня она точно забыла.

— Точно, я помню, — улыбнулась она от сладких воспоминаний. — Боже, сколько лет прошло, а наши шалости так отчетливо всплывают в памяти. Кстати, я тогда так и не согласилась поехать к тебе.

— Да, ты предпочла Юру Тешкова, а не меня, — сокрушенно сказал я.

  Мужчины, стоявшие рядом, деликатно оставили нас в одиночестве. Похоже, им не улыбалась перспектива последующие полчаса выслушивать наши ностальгические «воспоминания».

— Ну, как у вас с Юрой? — поинтересовался я, делая вид, что не знаю ответа.

— Мы развелись.

— Давно? Ты сейчас свободна? — игриво спросил я.

— К сожалению, я уже замужем, — с печалью в голосе ответила она. Ох, уж эти женщины — бросаются словами, а потом мужчины должны ломать голову: «о чем это она сожалеет?».

— Вон мой муж, видишь? — показала она глазами.

— Тот с авторитетным взглядом в синем костюме, лысеющий и, судя по мимике, близорукий, по осанке — начальник, по животу и цвету лица — любит выпить и закусить?

— Очень правильное описание, хотя, по-моему, предвзятое.

— А, может, я ревную? Может, ты давно разбила мне сердце и оно никак не хочет успокоиться?

— Может или разбила? — кокетливо улыбнулась она.

— Еще как разбила! Вдребезги, — уверил я ее.

— Сочувствую.

— Ты не изменилась, Тоня, разве что стала более завораживающей, — с легким напором начинал атаковать я.

   Похоже, ей это нравилось, ведь я был для нее только мужчиной — над нами не довлели служебные или бытовые перипетии, отягчающие взаимоотношения. К тому же я был для нее любящим мужчиной. Для покорения женщины, которая живет однообразной семейной жизнью, нет лучше подхода, чем притвориться ее обожателем. Создав противовес ее мужу, который в качестве комплимента чаще всего использует хвалебные фразы тем местам тела, на которых висят вещи, купленные им самим.

— Почему завораживающей? Что за слово? Может лучше употреблять слово «обворожительная»?

— Нет, именно, завораживающая. Я чувствую себя полностью во власти твоих чар. Как только увидел тебя, так не могу отвести взгляд. Ощущение кролика перед удавом, извини за сравнение. Хотя правильней нужно сравнивать мои эмоции с чувством ювелира, получившего для огранки редкий драгоценный камень. И смотрит он на камень, любуется, восхищается, не может оторвать взгляда, будто душа его заключена в том камне, словно недостижимое счастье скрывается за сверкающими чудесными гранями. Но, это лишь камень — у него нет чувств и нет ответного стремления. Приходится просто любить и восхищаться, испытывая щемящее чувство радости за мир, в котором есть это чудо.

— Ты женский ювелир? — хитро улыбнулась она, подсознательно пытаясь защититься.

— Нет, конечно. Но, оценить редкий камень я могу. Понимаешь, вот так живешь год за годом, происходят разные события, которые ты замечаешь, но они никак не сказываются на твоем душевном состоянии. Всегда кто-то приезжает или уезжает, что-то хорошо получается, что-то плохо. Но ничего особенного, волнующего кровь не происходит, ты смотришь длинный сериал без смысла и особых эмоций. Все ждешь чуда, восторга, но нет его. Прошел год, а из всех положительных событий, только Новый год и помнится. И тут, вдруг, встречаешь такую женщину как ты и сразу же понимаешь, для чего нужно жить, для чего ты столько терпел от жизни. Теперь уже не меньше месяца буду вспоминать нашу встречу и, сердце мое будет волноваться каждый раз, когда моя память оживит твой голос и взгляд. Надеюсь, ты меня не прогонишь за такие слова?

— Ну, пока еще ты мне не надоел, — обнадежила она.

— Конечно, я не надоел, поскольку такие речи ей давно уже никто не говорил. Затем, желая как-то скрыть смущение, вызванное потоками моего красноречия, она спросила:

— А чем ты занимаешься? Что-то я не припомню тебя в нашей среде.

— Да, так, вращаюсь в банковской сфере. Кредиты всякие, авали, векселя, платежки и проценты. Ерунда. Скучная жизнь, не то, что у тебя. Наверное, сплошные концерты и богемные вечера?

— Почти. Честно говоря, моя жизнь тоже не отличается особым разнообразием. Все те же люди, однотипные разговоры, иногда даже знаешь наперед, о чем будет разговор весь вечер, — вздохнула она.

— Тоня, как можно, — воскликнул я. — С твоей поэтичной натурой (это я так, с потолка, ведь каждый свою натуру считает поэтичной) и скучно жить! Похоже, муж твой совершенно тебя не ценит. Я бы на его месте не утомился придумывать, как разнообразить твою жизнь.

   В общем, тактика моя была довольно банальна — используя присущую всем черту мышления о том, что «я достоин большего», внушить человеку, что в его серой жизни виноват кто-то другой и предложить «помощь» в раскрашивании событий.

— Знаю я вас, мужчин, — уже поощряя мой энтузиазм, сказала она, не замечая, как ломается ее защита. — Вы на словах все принцы из сказки, готовые убить дракона голыми руками, а на деле стремитесь спрятаться за женскую спину при виде малейшей опасности.

— Позор, позор на мою голову, коль внушил я тебе подобные мысли. Готов доказать обратное в любой момент, любыми средствами, — все напирал я, не забывая подливать спиртное в ее бокал.

— Возможно, ты хороший человек, Саша, но что ты будешь мне доказывать и зачем? — обреченным голосом спросила она, надеясь в глубине души на что-то особенное.

— Единственное, что я могу тебе доказать — это то, что ты неповторимая женщина, достойная самого лучшего в этой жизни, — убеждал я, будучи уверенным в обратном. — Хочешь, к примеру, провести выходные во Франции?

Ее глаза блеснули, но разум еще отказывался верить мне. Ничего, поправим. Еще спиртного в бокал.

— Ты серьезно? — спросила она.

— Конечно. Я бы всю жизнь тебя не отпускал, но, возможно, ты не согласишься. У меня же на эти выходные запланирована деловая встреча в Париже. Слетаем туда и назад? Ты не беспокойся, я тебе сниму отдельный номер люкс в гостинице.

— Как-то это слишком стремительно и неожиданно происходит, чтобы я вот так взяла и согласилась, — боролась она, но уже сама с собой.

Я достал из кармана чистый лист бумаги и протянул ей, внушая соответственный образ.

— Вот это мой билет в бизнес классе Air France. Возьми его себе, а я сейчас позвоню и перерегистрирую его. Себе я закажу другой.

Она попыталась что-то сказать, но я перебил ее:

— Визу я оформлю за пару часов. Надеюсь, у тебя есть загранпаспорт?

— Да, есть. Но ведь я же еще не согласилась…

— Ничего, захочешь, передумаешь. У тебя будет время подумать. Если пропадут билеты — это ерунда, хуже, если тебе не понравится в Париже.

— А когда лететь?

— Через неделю, в пятницу.

— А вдруг я буду занята и, что я скажу мужу?

— Придумаем тебе приглашение на конкурс, будешь участвовать в каком-нибудь жюри. Вариантов много. Даже видео участия нарисуем.

— Ну, может быть…

— Пойдем выйдем, мне нужно позвонить и дать твои анкетные данные для оформления визы, — закончил я процесс словесного совращения и потащил ее за руку в сторону выхода.

  Выйдя из банкетного зала, мы спустились вниз, выбрали укромное место, став под лестницей, ведущей из гардероба, находящегося в подвале. Я достал сотовый телефон, набрал мнимый номер и передал трубку Тоне. Пока она надиктовывала свои анкетные данные, я неспешно поглаживал ее тело, заставляя привыкнуть к моим рукам.

Когда она договорила, я уже достаточно далеко продвинулся.

— Что ты делаешь? — томно спросила Тоня.

— Целую тебя, — ответил я, закончив фразу долгим поцелуем. Она слегка сопротивлялась руками, но ее губы шли мне на встречу.

— Здесь… подожди… люди, — задыхаясь, прошептала она.

   «Продумано», — сказал я себе, заталкивая жертву в подсобку, находящуюся под лестницей, дверь в которую «случайно» оказалась открытой. Через минуту мы уже страстно целовались, руки мои беззастенчиво шарили под ее платьем. Незаметно и быстро я расстегивал пуговицы, обнажая ее плечи и грудь. Ощущение скользящей по коже одежды и спадающего с плеч платья слегка ее отрезвили, однако, я так жадно начал целовать ее шею, что она вновь расслабилась. Когда Тоня оказалась обнаженной по пояс, я упустил ее на колени перед собой.

Вдруг «сквозняк» открыл дверь кладовки, впустив свет из коридора. В проеме двери стоял муж Антонины Владимировны…

  …Я упивался их эмоциями. Это был такой колоссальный поток энергии, что рядом тут же появилась парочка бесов, пытающихся стащить кусок пищи с моего стола. Как шакалы вокруг льва, они кружили возле меня, ожидая, когда я насыщусь своей жертвой.

  Общие неприятности и общий успех имеют одинаковую особенность — они объединяют. Так и личная беда сродни личному успеху — они отгораживают личность от других. Неприятность порождает зависть к чужому успеху, а успех развивает гордыню. Моя гордыня была на высоте. Я презирал бесов, пожиравших презренную жертву. Я на высоте, а все они у моих ног. Это была ступень к моему счастью демона, каким я его тогда понимал.